П. Е. Спиваковский приступает к своему исследованию с ясным осознанием исключительной сложности изучаемого объекта, «смысловой многомерности» «Красного Колеса», по выражению диссертанта. Исследовательский ракурс четко обрисован в названии работы и выдержан в ее тексте. Знакомясь с диссертацией, не раз можно заметить, что автор воздерживается от формулировки выводов, не подкрепленных реальным исследованием. Все это весьма грамотно, свидетельствует о профессионализме диссертанта и и может быть сразу отмечено как одна из бросающихся в глаза положительных черт работы.

      Диссертация, далее, явно может быть причислена к разряду исследований, разрабатывающих теоретическую историю литературы. Она концептуальна.

      В первой главе («Полифония») П. Е. Спиваковский приходит к выводу, что писатель в «Красном Колесе» использует прием «рассмотрения своей собственной точки зрения на равных правах с иными точками зрения», указывая, что такой прием «мы встречаем, в частности, и у Достоевского». Наблюдения диссертанта над полифонией в «Красном Колесе», ее спецификой и ее функциональностью, глубоки и конкретны. Более того, они имеют новаторский характер. Правда, к проводимому в диссертации их сравнению с «полифонией идей» у Достоевского можно было бы добавить: полифонизм Достоевского - более постоянная черта его произведений, органичная для его стиля вообще. У Солженицына же за пределами «Красного Колеса» полифонизм, видимо, не выражен так зримо.

      Вторая глава («Онтологическая символика») освещает другую сторону структуры «Красного Колеса» и одновременно развивает некоторые положения первой главы, связанные с отображением у Солженицына «наивысшей точки зрения на происходящее, точки зрения Бога», - на реальность существования которой и указывает, по мысли диссертанта, соответствующая символика.

      Третья глава посвящена теме «лексического расширения», как именует соответствующую черту своих произведений сам А. Солженицын. Необычные словечки, которые часто вводит писатель, получают здесь остроумную интерпретацию: архаизмы, часто заимствованные Солженицыным из словаря Даля, как считает диссертант, применяются им по-модернистски, имитируя неологизмы (а не стилизуя черты старины). Настоящие неологизмы Солженицына «ни стилистически, ни семантически неотличимы» от таких слов. Убедительно осмыслено и истолковано также введение писателем трудно понимаемых диалектизмов во втором «узле» «Красного Колеса»: при их посредстве писатель отображает в самом языке оторванность деревенского «космоса» от того, что происходит в мире городской цивилизации, и объективную трудность, порой невозможность взаимопонимания между русской деревней и городом.

      Как разрешается в диссертации сложная (применительно к «Красному Колесу») проблема соотношения художественного и документально-фактического в тексте произведения?

      П. Е. Спиваковский пишет, что «понятие «чистой художественности» весьма спорно и во многом условно, потому что невозможно устано­вить точные и незыблемые границы этого феномена. Если же гово­рить об эпопее «Красное Колесо», содержащей, в частности, вставные, историко-публицистические, «обзорные» главы, то имеет смысл определить это произведение как по преимуществу художественное (то же, впрочем, можно сказать и о романе-эпопее «Война и мир» с его многочисленными вставными философско-публицистическими главами). По словам В. Е. Хализева, «художественная литература <...> занимает в культуре общества и человечества особое место как некое единство собственно искусства и интеллектуальной деятельности, сродни трудам философов, ученых-гуманитариев, публицистов».

      В то же время широкое распространение получила противопо­ложная крайность: нередко какая бы то ни было художественная цен­ность «Красного Колеса» вообще отрицается. » (с. 15)

      Ни художественную, ни культурную в широком смысле слова ценность «Красного Колеса» всерьез отрицать, разумеется, невозможно, и тут приходится вполне согласиться с диссертантом. В то же время, думается, нет смысла вводить по отношению к нему оговорку, что оно художественное «по преимуществу». А. Солженицын писатель, а не академический ученый. Аура авторского художественного стиля пронизывает текст «насквозь» и даже документ, факт делает в тексте как бы «образом документа», «образом факта». Далее, без подобной оговорки обходится, живя в литературе скоро уже полтора века, упомянутая выше П. Е. Спиваковским «Война и мир». А ее известная типологическая общность с «Красным Колесом» (как и определенная типологическая близость «Красного Колеса» и, например, шолоховского «Тихого Дона») достаточно наглядны. (Правда, принципы сочетания факта и образно-художественного вымысла в «Красном Колесе» более монотонны, чем в «Войне и мире» или «Тихом Доне»: они повторяются даже от «узла» к «узлу» и, надо признать, порою делают здесь повествование просто утомительным для читателя).

      Характерны и интересны также другие суждения диссертанта по вопросу о сочетании документального и художественно-вымышленного у Солженицына. П. Е. Спиваковский пишет:

      «Художественный документализм «Красного Колеса», несо­мненно, требует научного осмысления, тем более что он характерен почти для всего творчества Солженицына: как известно, писатель ча­ще всего стремится не только оставаться в рамках жизнеподобия, но и с максимальной степенью точности художественно воссоздавать со­бытия и обстоятельства реальной жизни. Разумеется, нельзя сказать, что Солженицын полностью отказывается в своем творчестве от художественного вымысла, но все же тенденция очевидна. В то же время попытки объяснения этой важной особенности творческого метода писателя часто недостаточно убедительны. Так, например, В. И. Кулешов обнаружил в произведениях Солженицына «бескомпромиссный натурализм», тот «черствый хлеб истины», который «приемлет перестраивающееся общество» и который может в дальнейшем «подготовить почву для нового расцвета художественной литературы».

      Оспаривая данную формулировку профессора Кулешова, диссертант говорит, что, «как известно, мировоззренческой основой натурализма является позитивизм, иначе говоря, натуралистическая типизация неизбежно связана с созданием сугубо «горизонтальной», внеметафизической картины мира, что резко противоречит художественной практике Солженицына, который воспринимает мир вещей не как единственно существующий, но как лишь одну из частей многообразной и многоликой жизненной реальности, включающей в себя не только физическое, но и метафизическое начало. Чуждо писателю и весьма характерное для натуралистов «недоверие ко всякого рода идеям». То же можно сказать и о склонности представителей этого литературного направления к биологическому детерминизму и антиисторизму» (с. 21).

      Нет сомнения, что изучаемый писатель - отнюдь не натуралист. Однако как не обязательно, например, проникаться мировоззрением писателей-символистов, чтобы использовать при необходимости сами художественные символы, так же можно использовать элементы литературной техники, свойственной натурализму, не испытывая при этом влияния самого натуралистического мировидения. Культ факта, документа, стремление в сфере художественной литературы как бы достовернее науки высказаться на ее темы может возникать на самой разной мировоззренческой основе. А у А. Солженицына подобные устремления достаточно очевидны. Видимо, В. И. Кулешов исходит из примерно такого понимания проблемы. А если так, полемика с ним вряд ли обязательна. Более того, она выглядит притянутой за уши. Явное непонимание мысли оппонента выглядит в диссертации как прямое следствие излишней самуверенности автора - иногда непомерной.

     Совсем уже наивны идеи диссертанта о "боговдохновенности" Солженицына. До церковной канонизации этого писателя, прямо сказать, - далековато!..

      Изложенное, видимо, уже позволяет ощутить, что у оппонента в целом положительное отношение к работе П. Е. Спиваковского.

      Диссертацию П. Е. Спиваковского отличает яркость, и имеющиеся замечания - не что иное, как творческая полемика.

      Автореферат диссертации и имеющиеся публикации автора в необходимой мере отражают содержание работы. Все сказанное позволяет сделать вывод, что работа соответствует требованиям ВАК, предъявляемым к кандидатским диссертация, П. Е. Спиваковский заслуживает присуждения ему ученой степени кандидата филологических наук.

Ю. И. Минералов
доктор филологических наук
профессор




Об авторе сайта
Поэтика. Стиль. Техника (скачать)+Спецшрифт к книге "Поэтика. Стиль. Техника" (скачать)
Лекции по русской литературе XVIII века (скачать)
Фотоальбомы
Теория художественной словесности (скачать)
Программа по русской литературе (скачать)
Книги профессора И. Г. Минераловой