В качестве темы диссертационного исследования Д. П. Дмитриев избрал феномен, научная важность и актуальность изучения которого вряд ли требуют подробного обоснования. В памяти живущих людей еще сохраняется притягательный образ «Нового мира» времен Твардовского, равно как и сознание великой значимости этого феномена для литературной атмосферы и вообще культурной жизни соответствующего времени. В наши дни исследователь может еще опереться на свидетельства самих сотрудников Твардовского, а также на четкие воспоминания многочисленных современников. Это ставит его в уникальную, весьма удачную по потенциальным возможностям, позицию. В то же время неточности и аберрации, если они проявятся в исследовании, многим бросятся в глаза.

      Диссертация Д. П. Дмитриева — весьма серьезная работа, в ее целом заслуживающая, несомненно, положительной оценки. В то же время это труд человека, который по возрасту своему как раз не мог быть сознательным «современником событий», а потому вынужден опираться как на материал чужих свидетельств, опубликованных и изустных, так и на обычный филологический анализ корпуса журнальных текстов. Такой материал двоякого рода рассмотрен диссертантом весьма последовательно и внимательно.

      В первой главе «Общественно-политическая и литературная обстановка в СССР (1958—1970)», как пишет автор работы, «рассматриваются взаимоотношения власти и литературы, характеризуются черты меняющейся литературной ситуации». Здесь сделано немало ценных и точных наблюдений. Например, весьма зорко подмечено, когда и кем была введена в СССР цензура в том виде, в котором она довлела «Новому миру» изучаемого периода. Диссертант справедливо заявляет: «Н. С. Хрущев принял решение о создании системы «социалистической цензуры», основным элементом которой стал Главлит (Главное управление по охране военных и государственных тайн в печати при Совете министров СССР). Как пишет А. Кондратович, если при Сталине «Главлит фактически наблюдал за тем, за чем ему и положено наблюдать, — за сохранением военной и прочей тайны», с 1957 года он «приобрел непомерную власть над литературой».»

      Этому реальному факту появления цензуры именно в период так называемой «оттепели» (имеющей расхожую репутацию периода «демократизации» СССР) далее в диссертации дается следующее истолкование: «До наступления «оттепели» не было необходимости вводить цензуру на литературные произведения — мало кто осмеливался идти против официального курса партии. Но времена менялись и «внутренний редактор» стал дозволять авторам очень многое, что могло нанести серьезный удар по всей советской системе». Впрочем, указанный факт может иметь и иные толкования, менее прямолинейные и, с другой стороны, не лежащие на поверхности.

      Продолжая развивать тему, Д. П. Дмитриев показывает, что «хотя в дальнейшем неоднократно предпринимались попытки каким-то образом ограничить цензуру, ситуация оставалась неизменной. Как вспоминает бывший цензор В. А. Солодин: «В конце 1968 года только что созданный Минюст родил первый проект «Закона о печати», в котором предусматривалась отмена цензуры ... но на Политбюро Суслов сказал: «От отмены цензуры в Чехословакии до ввода наших танков прошел год. Чьи танки и когда мы будем вводить в Москву?»

      Подобные высказывания также заслуживают аналитического комментария — без него, кстати, приведенная фраза Суслова воспринимается прежде всего как здравое стремление государственного руководителя избежать общественных потрясений, а деятельность советской цензуры предстает тогда как неприятная необходимость, неизбежное зло. (Впрочем, если диссертант понимает суть дела так, он как исследователь имеет на это право.) Так или иначе, при всей увлекательности заманчивых предположений, каким бы выглядел и какие бы шедевры отечественных сочинителей распубликовал «Новый мир» в гипотетических «свободных» «бесцензурных» условиях (предположений, которым в конце 80 — начале 90-х годов предавались многие публицисты и мемуаристы), реализовался этот замечательный журнал не в сослагательном наклонении, а именно в жестких условиях Главлита и Госкомиздата, обусловивших то, что многие произведения, уже ставшие классикой отечественной литературы, предстали перед читателем именно в том виде, в котором они нам известны, а не в каком-либо ином. Д. П. Дмитриев посвящает этому реальному «Новому миру» 1958—70 гг. третью, центральную, главу диссертации (вторая глава рассматривает процесс «становления и развития журнала» в 1925—58 гг.).

      Как он пишет, «50-е — 60-е годы характеризуются стремительным возрастанием роли толстых литературных журналов. Особенно велика была роль тех журналов, которым удавалось сохранять свой, отличный от других, курс на протяжении долгого времени, таких как «Новый мир» А. Твардовского и его основной оппонент — возглавляемый В. Кочетовым «Октябрь». Противостояние этих двух журналов явилось конфликтом двух лагерей — реформистского и ортодоксального. «Октябрь» с большой неохотой участвовал в политике десталинизации, а к середине 60-х уже открыто призывал к восстановлению сталинских порядков. В то же время, — уточняет свою мысль диссертант, — идеологический догматизм журнала В. Кочетова не исключал появления на страницах «Октября» выдающихся литературных произведений: в журнале печатались В. Шукшин и Н. Рубцов, Э. Казакевич опубликовал в нем «Синюю тетрадь», членом редколлегии и постоянным автором журнала был В. Максимов. Основной тон, конечно, задавали не они: журнал переполняли сомнительного литературного качества эпопеи о революции и его вождях, написанные авторами «средней руки», и пространные рассуждения о социалистическом реализме критиков-ортодоксов во главе с Д. Стариковым. К концу 60-х выделилось новое направление — патриотическое — вокруг редактируемого А. Никоновым журнала «Молодая гвардия». Низкий уровень литературы на молодогвардейских страницах с успехом нивелировался подчас талантливыми, хотя и однообразными, статьями критиков В. Чалмаева, М. Лобанова, В. Кожинова, О. Михайлова и др. на «русские» темы».

      Хотелось бы возразить, что таланты не бывают «однообразны», и в этом последнем суждении диссертанта приходится видеть не аналитический вывод в строгом смысле, а объяснимую попытку молодого автора следовать некоему имеющему ныне определенное хождение субъективно-оценочному «ритуалу». Если же иметь в виду единство позиции критиков, то статьи «Нового мира» были в этом плане не менее «монотонны».

      «Другие журналы, подчас примыкая к одному из трех лагерей, — продолжает диссертант, — часто меняли свою линию: особенно преуспел в этом журнал «Знамя» (главный редактор — В. Кожевников), лишь «Юность» (главные редакторы — В. Катаев, Б. Полевой) последовательно ориентировалась на молодежную исповедальную прозу В. Аксенова, А. Гладилина, А. Кузнецова и др. и активно печатала разнообразных популярных поэтов».

      «Ритуальный» характер даваемых оценок и в данном случае дает себя знать: упомянутая молодежная проза «Юности» была настолько художественно слаба и нетворчески подражательна (обычно имитировались интонации Хэмингуэя, а еще вернее — его переводчика Ивана Кашкина), что ныне даже не наблюдается новых заметных попыток как-то популяризировать подразумеваемые произведения молодых Аксенова и Гладилина, а также Кузнецова — это значило бы попросту прочно дезавуировать данные тексты в глазах современного читателя (правда, доходят слухи о некоем профессоре, который держит под подушкой "Звездный билет", "Апельсины из Марокко" и кассету фильма "Богатые тоже плачут", орошая все три шедевра мирового искусства слезами умиления)... С другой стороны, диссертант в другом месте одной уничтожающей фразой лихо расправляется с «Полководцем» В. Карпова, так что даже возникает сомнение, внимательно ли он читал это произведение.

      В то же время многие нюансы литературной жизни диссертант интепретирует по-прежнему исследовательски зорко. Например, он подмечает: «Обращает на себя внимание и тот факт, что в 50-е - 60-е годы существенно возросла роль главного редактора, который стал фактически самостоятельно подбирать кадры и определять редакционную политику. Не случайно, их смена часто приводила к радикальному изменению курса (так было, например, с «Молодой гвардией», когда А. Никонов сменил А. Пришвина, и с «Октябрем», когда В. Кочетов сменил Ф. Панферова)». Применительно к «Новому миру» диссертант верно заключает: «Подбор кадров в немалой степени способствовал утверждению гражданской позиции журнала», к основным компонентам которой относит «участие в защите писателей, борьбу с цензурой, публикацию художественных произведений остросоциальной направленности». Интересные поучительные факты глубоко и оригинально анализируются в разделах «Критерии отбора материала для публикации в журнале» и «Новомировская проза как результат редакционной политики журнала». Живые интересные наблюдения делаются в четвертой главе в связи с так называемым «письмом одиннадцати». В диссертации Д. Н. Дмитриева есть еще целый ряд свежих и весьма ярких конкретных литературоведческих наблюдений.

      Вряд ли усиливает работу ее неотступная, порою очень наивная, «политизация». Лишь ею можно объяснить, что «Новый мир» последних четырнадцати лет оценивается почти апологетически: все же такого обилия слабой и конъюнктурной продукции в нем не бывало в самые сложные советские периоды — ни при В. Косолапове, ни при В. Карпове (правда, это “новая конъюнктура”, как бывают “новые русские”). Положение самого Твардовского в «Новом мире» высвечено несколько односторонне. (Кстати, ко всему сказанному на сей счет в диссертации нельзя не прибавить: да, лидер журнала, да, «знаковая» фигура, — но его, живого классика, «первого советского поэта», национальную гордость все же нередко использовали в своих целях люди, которые отнюдь не были ни прогрессистами, ни демократами, а просто занимались некими интригами. Позже некоторые из них не раз излагали в печати свои версии разных событий. Но одно дело использовать в научных целях подобные материалы, другое — некритически подчиняться тем или иным версиям.) Сделанные замечания не отменяют положительной в целом оценки диссертации. Ее автореферат и авторские публикации в необходимой мере отражают содержание работы.

      Кандидатская диссертация Д. П. Дмитриева соответствует требованиям ВАК, предъявляемым ныне к такого рода работам и ее автор заслуживает присуждения ему ученой степени кандидата филологических наук.

Отзыв составлен доктором филологических наук Ю.И. Минераловым




Об авторе сайта
Лекции по русской литературе XVIII века (скачать)
Фотоальбомы
Теория художественной словесности (скачать)
Программа по русской литературе (скачать)
Книги профессора И. Г. Минераловой