Сейчас на устах у интересующихся судьбами отечественной средней школы, с одной стороны, проект нового образовательного стандарта по литературе и, с другой, эксперимент с Единым экзаменом. Феномены, по-моему, взаимосвязанные.
           Недавно на совете экспертов, материалы которого опубликовала «Российская научная газета» (3 сентября 2003 года) министра образования России Б. Филиппова спросили: «Вокруг нового стандарта по литературе было сломано немало копий. Не приведет ли его принятие к тому, что дети вообще не будут читать?» Министр ответил: «Такая опасность существует. Когда опросили 2000 тульских школьников об их отношении к русским классикам, то 40 процентов учеников выбрали ответ — «ненавижу». И это по-настоящему страшно».
           Действительно, ребята выбрали впечатляющий ответ. Я бы только ввел (на началах строгой анонимности) перед вопросом о классиках вопрос об отношении к работающей в данном классе учительнице литературы как человеку и педагогу. Не исключено, что ответ школьников на него скорректировал бы и последующий ответ «по классикам». Яснее бы стало, кого же именно на самом деле ученики столь массово не жалуют. У меня, например, сменилось когда-то три учительницы литературы. Две навсегда остались среди самых светлых воспоминаний школьных лет. Третью (и ее уроки) ненавидела вся школа. Дама откровенно халтурила, то есть отбивала вкус к литературе, вдобавок была злобна и глумлива по отношению к детям. Сама литература как таковая и ее классики тут были ни при чем.
           Умный человек сказал когда-то: можно не знать математики, физики, химии — и быть образованным человеком, но не знать литературы и быть образованным человеком нельзя... Это подтверждено тысячелетиями, так устроены люди. Человеку необходима литература — искусство слова (мы и людьми-то изначально стали благодаря слову), необходима, даже если он этого не осознает и самонадеянно утверждает противоположное. Проект стандарта в целом лично в меня никакого ужаса не вселяет: бюрократически профессионально (и, как всегда, «в духе времени») составленный документ. В нём предлагается изучать творчество наших крупнейших писателей, а не заезжих графоманов каких-нибудь. (Разве лишь временами почему-то их «проходные», а не лучшие произведения.) Озадачивающие места? Кое-где они в нём тоже есть.
           Интересно обстоит, например, с поэмой Гоголя «Мертвые души». В проекте для школ с русским языком как родным положение с ней несколько противоречиво. Она есть в проекте стандарта «основного общего образования», но ее уже нет по проекту стандарта на «профильном» уровне. Зато первый том «Мертвых душ» («Обзорное изучение с анализом отдельных глав») неотступно есть в стандарте для школ, где русский язык неродной. Как это понять?
           Боюсь, первое приходится понять так: стандарт вообще заметно избегает «выпячивать» произведения с острым социальным разворотом. Русская классика антибуржуазна. Сейчас это не всем по нутру. В Сибири мне недавно рассказывали о докладе, сделанном на местной конференции педагогов, автор которого потребовал «пересмотреть» отношение «к произведению писателя Гоголя “Мертвые души”», поскольку «в нем дана неверная трактовка образа предпринимателя» (то есть афериста Чичикова, скупающего свой всем памятный «товар»). Уж не «сигналы» ли подобных речистых господ — пытающихся быть, что называется, правовернее папы римского — «учел» проект стандарта? Вон и всемирно известная «Поднятая целина» Шолохова, по проекту, будет «за бортом» школьной программы («неверная трактовка сталинской коллективизации»?!). И от Маяковского советского времени почти ничего не оставлено. «Идеологически чужды» стали великие писатели...
           А как понять параллельное навязывание «Мертвых душ» национальной школе? Знаете, в свое время в Англии оперативно перевели и издали именно это произведение Гоголя, но под названием «Русские сами себя изобразили» — то есть издали в целях антирусской пропаганды, в расчете, что гротесковые образы Гоголя будут восприняты, как нечто отражающее российскую реальность. Вот и приходит в голову: зачем в национальную школу толкать это сложно построенное произведение, которое объективно трудно правильно понять тем детям, для кого русская культура не родная? Ведь, независимо от намерений авторов проекта, это может спровоцировать формирование в головах и душах иноязычных школьников образа «ужасного русского» (собакевичи, ноздревы, плюшкины и пр.)!
           Даже все благие цели стандарта сводятся практически на нет новой расчасовкой учебных планов по профильному и непрофильному обучению, когда по «непрофилю» остается в старших классах 2 часа в неделю — 2/3 включенных в проект стандарта произведений просто не будет времени «пройти».
           Полагаю, однако, что всё решала и всё ныне решит опять она же —школьная учительница (или учитель). В её (или его) силах «засушить» и то хорошее, что в стандарт допущено. Но ведь точно так же в силах талантливой, мыслящей и любящей родную литературу женщины (равно как мужчины — столь редкого, к величайшему сожалению, в современной нашей школе) буквально в трех словах, вскользь, так сказать на уроке о той же «Поднятой целине» (которой нет в стандарте), что все толковые ребята именно ее бросятся искать в библиотеке, именно её внимательно прочтут. И во многом разберутся. Внимательно «пройти» с иноязычными ребятами «Мертвые души» — тоже её задача.
           Близоруко было бы идти на поводу у тех сегодняшних молодых людей, кто «не читает и не любит литературу». Они дети или почти дети, а детям всегда хочется играть, и притом хочется продлевать и продлевать свое детство. Пойди у детей на поводу, так и совсем не надо их учить — надо лишь покупать им новые компьтерные игры. Кстати о компьютерах. Они принесли совершенно новые коммуникационные возможности, но это не замена книге. Просто всё новое некоторое время вызывает преувеличенный интерес (когда-то многие верили, что кино «заменит» и театр и литературу). Потом новое перестаёт быть новым, и ситуация входит в прежние «тысячелетние» берега. Так неизбежно случится через какие-то годы или даже десятилетия и с литературой. Да что там — уже нынешние «не читающие» дети, когда вырастут, скорее всего, схватятся за книги (не может без них человек, в книгах слово). И многие немолодые люди будут страдать от своей «необразованности» (не начитанности), да поздно будет.
           Министр образования справедливо и чётко высказался на совете экспертов и на такую острую тему: «Проблема в том, что образование у нас превратилось в бизнес. Нигде в мире этого нет. «Платников», даже если они не успевают, мы не исключаем из вузов, держимся за них, потому что они приносят деньги. Ни в одной стране мира не принимают в вуз только за деньги!».
           Не очень верю только, что с этим покончит, как предполагается дальше, Единый экзамен (пока он проводится в порядке эксперимента). Прежде всего, его результаты немедленно научатся фальсировать, ибо сфальсифицировать можно всё. Далее, его объективность изначально сомнительна: возбудимые впечатлительные дети (а таких очень много именно среди талантливых ребят!) будут резко снижать на нем свои результаты просто потому, что переволнуются и впадут в ступор. Вопросы и задания, в него включенные, нередко поражают своим субъективизмом. Количество их таково, что ответить на все за время экзамена физически невозможно. (Это понятно, что волей-неволей оценивающим лицам придется приспособиться к такой человеческой «немощи» детей, что отличные оценки они начнут выставлять и некоторым «недоответившим» — кстати, вот и опять пойдет вопиющий субъективизм! Но ребятам-то каково? Они ведь у нас привыкли: если не до конца выполнил школьное задание — значит, недоучил, неполноценен. Опять психологические травмы будем плодить.)
           В итоге лет через несколько от Единого экзамена, полагаю, придется отказаться — но сколько судеб уже искривится к тому моменту из-за пережитых умными знающими молодыми людьми катастроф на подобной психологической почве?

(С небольшими изменениями, газета «Правда», 2003, №145)