|
На Бородинском поле, по выражению генерала Ермолова, французская армия разбилась об русскую армию. Кутузов писал царю о конце Бородинского сражения: "Войски, в центре находящиеся под командою генерала-от-инфантерии Милорадовича, заняли высоту, близ кургана лежащую, где, поставя сильные батареи, открыли ужасный огонь на неприятеля. Жестокая канонада с обеих сторон продолжалась до глубокой ночи. Артиллерия наша, нанося ужасный вред неприятелю цельными выстрелами своими, принудила неприятельские батареи замолчать, после чего вся неприятельская пехота и кавалерия отступила". 10 сентября он сообщает царю подробности: "Баталия, 26 числа бывшая (то есть 7 сентября. - Ю. М.), была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которую пришел нас атаковать".
А французский генерал Пеле вспоминал: "Все полагали, что армия была измучена усталостью и оставалась одна гвардия... Бессьер прибавил, что «должно сохранить гвардию, последний резерв армии, отвечающий за императора перед Францией»".
(Я же говорил, что императорам без гвардий - ну никак нельзя!)
А по войскам Кутузов вечером после Бородинского боя послал распоряжение: "Я из всех движений неприятельских вижу, что он не менее нас ослабел в сие сражение и потому, завязавши уже дело с ним, решился я сегодняшнюю ночь устроить все войско в порядок, снабдить артиллерию новыми зарядами и завтра возобновить сражение с неприятелем". Войска ликовали, офицеры обнимали кутузовского адъютанта, привезшего приказ о новом сражении назавтра. Домой жене радостный Кутузов сообщил: "Я, слава богу, здоров, мой друг, и не побит, а выиграл баталию над Бонопартием".
Французы отступили, как проигравшая сторона, а наша армия расположилась ночевать на месте сражения, готовясь к новому бою.
Под утро, однако, военачальники неожиданно получили такой кутузовский приказ: отойти на новую позицию, так как ввиду больших потерь армия уже не может занимать пространство в восемь километров. Кроме того, артиллерийские заряды у нас оказались в основном исчерпаны и оперативно освежить артиллерию было невозможно.
Русские потеряли в Бородинском сражении около 40 тысяч человек и среди них 22 генерала, - то есть третья часть армии. Соответственно нашими предполагалось, что французы потеряли тоже примерно сорок тысяч - но ведь у Наполеона за спиной был крупный резерв, оставленный на днях в недалеком Смоленске (уже на другой день часть резерва и впрямь подошла к Наполеону). У Кутузова же треть армии при Бородино составляли необученные новобранцы, дравшиеся, впрочем, блестяще. (Были даже случаи, когда погибших офицеров заменяли барабанщики, геройски водившие солдат в контратаку. Опытные солдаты вообще показывали чудеса доблести - например, гвардеец-пехотинец Измайловского полка Головкин один на глазах у всех вышел из строя, один двинулся вперед и... вскоре пригнал в русский плен четырех тяжелых кавалеристов-кирасир. Договорился по-русски. Здорово же он их напугал, выражаясь иначе!). Но никакого реального резерва у нас (в собственной стране!) пока не было, а при знаменитом русском бардаке среди правящих верхов полководец-реалист на резервы и не особенно надеется. Новым сражением можно было еще раз разбить наличествующие на поле войска неприятеля, однако Кутузов опасался, что это станет пирровой победой - победившая армия совсем уж уменьшится (он не знал, что Наполеон потерял не сорок, а почти 59 тысяч, из них 49 генералов - то есть тоже примерно треть своей превосходишей нашу количественно армии).
Кутузов решил принести тактический успех в жертву прежней стратегии изматывания противника. Это значило сберечь много русских солдатских жизней. Было видно, что наполеоновцы в состоянии, близком к отчаянию, а загнанный в угол зверь втройне опасен. Лев Толстой впоследствии весьма точно написал в "Войне и мире", что при Бородино хищник получил смертельную рану, но был так силен и живуч, что в агонии многое еще мог натворить. Впрочем, нашим офицерам и солдатам было не до подобных стратегических философствований. У них начальство неожиданно отнимало то величайшее моральное удовлетворение, которое они испытывали, защитив Отечество - победив и готовясь к новой победе. Изрядно разочарованные, наши выполняли утром 8 сентября приказ и отодвигались на несколько километров.
На девятую страницу
|