|
20 августа французы хотели было пуститься в погоню, но арьергард нашей армии (казаки атамана Платова) еще два дня не подпускал их к берегу Днепра. Только вечером 22 августа французы сумели перейти реку. Тем временем наши армии сосредоточивались у Дорогобужа, где Багратион мечтал дать решительное сражение. И опять-таки все испортило соперничество: Барклай де Толли раскритиковал дорогобужскую позицию (благо не он ее выбрал) и приказал отступать дальше - теперь к Вязьме. Взбешенный Багратион писал тогда адмиралу Чичагову: "Я хочу вперед, а он - назад, вот и дойдет скоро до Москвы. Хороши мы будем!"
Из-под Вязьмы уже Барклай доложил царю 26 августа, что собирается дать здесь решительное сражение и потом перейти в контрнаступление. Наверняка так бы он и поступил. (Но было уже поздно - царь как раз официально заменил его на посту главнокомандующего Кутузовым, о чем на другой день в армии уже узнали.) Багратион со своей стороны предлагал занять позицию у Царева-Займища и драться там.
Вечером 29 августа к армии прибыл Кутузов, который сказал однако, что на царево-займищенской позиции у нас в тылу заболоченная река, а это опасно. Кутузов приказал передвинуть войска к Можайску - то есть не принял ни план Барклая, ни план Багратиона, а придумал нечто третье.
На этот день у нас в обоих армиях числилось 100453 человека и 605 орудий. Резервы были на подходе (после их оказалось вдвое меньше, чем было ранее обещано Кутузову, которого Ростопчин уверял, что за его спиной будет поставлена из войск "вторая стена"). У Наполеона людей было тысяч на 50 больше.
31 августа наша армия стала отходить от Царева-Займища на восток и 3 сентября подошла к селу Бородино у Можайска. Французы двигались следом, держась в отдалении и в крупные бои с арьергардом стараясь не ввязываться. Наполеон явно понимал, что дело идет к решительному сражению.
На шестую страницу
|